Романы с первой фразы, которые волнуют и ошеломляют

10 романов, которые волнуют и ошеломляют с первой фразы!

1. Рубен Давид Гонсалес Гальего — "Белое на черном"

"Я — герой. Быть героем легко. Если у тебя нет рук или ног — ты герой или покойник. Если у тебя нет родителей — надейся на свои руки и ноги. И будь героем. Если у тебя нет ни рук, ни ног, а ты к тому же ухитрился появиться на свет сиротой, — все. Ты обречен быть героем до конца своих дней. Или сдохнуть. Я герой. У меня просто нет другого выхода."

2. "Любовь и виски" Грег Смолвидж 

«Любовь и виски» дарит читателю это волшебство. Книга написана настолько ювелирно, что под конец произведения начинаешь специально себя немного притормаживать, чтобы хоть чуть-чуть продлить удовольствие.
Грег Смолвидж сплел настоящие литературные кружева. Произведение выполнено на стыке сразу четырех жанров. Во-первых это ювелирно выполненный детектив с таким колоссальным множеством вариантов развития событий, что может сравниться разве что с количеством узких улочек в городе, где происходит действо. Во-вторых, перед вами социальная драма. В этом коктейле замешаны аристократы и проститутки, шахматные гении и заурядные пьянчуги, власть имущие воротилы и одноцентовые трудяги. В-третьих, книга представляет собой историческую драму. Вы окунетесь в Америку начала 60-х. Ту Америку, где молодежь катается на сёрфе и попивает «Moxie», а старшее поколение с интересом смотрит за политикой амбициозного президента Джона Кеннеди. Наконец, в-четвертых, вы держите в руках РОМАН во всей полноте этого понятия. Недаром, в его названии присутствует слово «Любовь». Самая сильная эмоция нагло вмешивается в ход событий и перекраивает сюжетные линии так, что героям постоянно приходится действовать на острие момента «здесь и сейчас», чтобы продолжить бороться за свое счастье.
В общем, если вы в транспорте увидите человека с книгой Грега Смолвиджа, окликните его – велика вероятность, что он давно проехал свою остановку...

3. Эрленд Лу — "Мулей"

МЫ ПАДАЕМ.
ЛЮБЛЮ ТЕБЯ.
ДЕЛАЙ ЧТО ТЕБЕ ХОЧЕТСЯ.
ПАПА
(SMS-сообщение, посланное с борта самолета в Центральной Африке в апреле 2005)

4. Альбер Камю — "Посторонний"

"Сегодня умерла мама. Может, вчера, точно не знаю".
Считается, кстати, самым запоминающимся началом за всю историю французской литературы.

5. Патрик Зюскинд — "Парфюмер"

"В восемнадцатом столетии во Франции жил человек, принадлежавший к самым гениальным и самым отвратительным фигурам этой эпохи, столь богатой гениальными и отвратительными фигурами. О нем и пойдет речь. Его звали Жан-Батист Гренуй, и если это имя, в отличие от других гениальных чудовищ вроде де Сада, Сен-Жюста, Фуше, Банапарта и т.д., ныне предано забвению, то отнюдь не потому, что Гренуй уступал знаменитым исчадиям тьмы в высокомерии, презрении к людям, аморальности, короче, в безбожии, но потому, что его гениальность и его феноменальное тщеславие ограничивалось сферой, не оставляющей следов в истории, - летучим царством запахов."

6. Владимир Набоков — "Лолита"

"Лолита, свет моей жизни, огонь моих чресел. Грех мой, душа моя. Ло-ли-та: кончик языка совершает путь в три шажка вниз по небу, что бы на третьем толкнуться о зубы. Ло. Ли. Та."

7. Габриэль Гарсия Маркес — "Любовь во время чумы"

"Так было всегда: запах горького миндаля наводил на мысль о несчастной любви. Доктор Урбино почувствовал его сразу, едва вошел в дом, еще тонувший во мраке, куда его срочно вызвали по неотложному делу, которое для него уже много лет назад перестало быть неотложным. Беженец с Антильских островов Херемия де Сент-Амур, инвалид войны, детский фотограф и самый покладистый партнер доктора по шахматам, покончил с бурею жизненных воспоминаний при помощи паров цианида золота."

8. Сергей Довлатов — "Чемодан"

"В ОВИРе эта сука мне и говорит:
- Каждому отъезжающему полагается три чемодана. Такова установленная норма. Есть специальное распоряжение министерства."

9. Александр Солженицын — "Раковый корпус"

"Раковый корпус носил и номер тринадцать. Павел Николаевич Русанов никогда не был и не мог быть суеверен, но что-то опустилось в нём, когда в направлении ему написали: «тринадцатый корпус». Вот уж ума не хватило назвать тринадцатым какой-нибудь протезный или кишечный."

10. Иэн Макьюэн — "Цементный сад"

"Я не убивал своего отца. И все же порой мне кажется, что я подтолкнул его к гибели."